Уродка: и аз воздам - Геннадий Петрович Авласенко
– Твари! – уже в полный голос орал инспектор, нещадно полосуя кнутом едва шевелящихся уродов. – Встать! Быстро!
– Милости! – вразнобой вопили уроды. – Пощады!
Они и хотели бы подняться, но, запутавшись в постромках, только мешали друг другу. А кнут всё хлестал и хлестал… и летели во все стороны брызги крови.
– Милости вам! – орал при этом инспектор, злобно и торжествующе. – Пощады вам, твари вонючие!
– А-а-а! – заорал вдруг один из уродов, неожиданно вскакивая на ноги и поворачиваясь в сторону инспектора. – На, получи, гад!
Он взмахнул рукой, и у инспектора просто не было времени, чтобы хоть как-то попытаться уклониться от летящего в его сторону увесистого булыжника.
Удар пришёлся прямо в лицо и был он такой силы, что инспектор, перед тем, как окончательно лишиться чувств, успел явственно ощутить, как хрустнуло что-то чуть левее переносицы. Ещё он помнил, как падал с двуколки спиной вниз… и даже удар затылком о землю ощутил, впрочем, боли при этом совсем даже не почувствовал…
А потом потерял сознание. Резко и сразу.
* * *
– Господин инспектор! Господин старший инспектор!
С трудом приоткрыв правый глаз (левый, несмотря на все усилия, так и остался закрытым) инспектор не сразу даже смог рассмотреть склонившегося над ним стражника. Лишь некий смутный расплывчатый его силуэт.
Ещё инспектор понял, что лежит он сейчас на чём-то мягком и, конечно же, не в прежней двуколке. Скорее всего, это была какая-то широкая повозка, и повозка эта несомненно куда-то двигалась…
Вопрос: куда?
– Как вы, господин инспектор? Голова не сильно болит?
Ничего на это не отвечая, инспектор поднёс правую руку к лицу и принялся осторожно его ощупывать. Вроде никаких особых повреждений… левая щека вот только здорово припухла. И зрение постепенно приходило в норму, даже левый глаз чуточку смог приоткрыть, а правый уже и вообще нормально всё созерцает…
Правда, лёжа на спине и глядя вверх, инспектор мог созерцать в данный момент лишь уныло-серый цвет неба над головой.
– Всё нормально, господин старший инспектор? – как-то слишком уж панибратски поинтересовался сидящий сбоку стражник. Потом помолчал немного и добавил: – Вроде, ничего страшного, просто синяк под глазом. Или всё же побаливает голова?
И вновь инспектор ничего не ответил, да и что было отвечать. Голова и впрямь побаливала немного, но разве в этом дело?
«Мало было того плевка в пыточной, – невольно подумалось ему. – Теперь вот ещё и камнем в морду… на потеху всему посёлку! Урод вонючий… да как же он посмел?!»
– Ловко же он вам залепил, – словно в унисон мрачным мыслям инспектора, проговорил один из конных стражников, следующих за повозкой, – даром, что урод!
Вроде, как и сочувственно проговорил, но слишком уж развязно, да ещё, как показалось инспектору, с какой-то скрытой усмешкой. Тем более, что остальные стражники тотчас же негромко рассмеялись…
Это было уже слишком! Да что они все, совсем уже начальство уважать перестали?!
– Молчать! – взревел инспектор, приподнимаясь на локте. – Всем молчать!
Стражники тотчас же замолчали (возможно, с затаенными ухмылками), а самого инспектора от резкого этого движения так повело в сторону, что он едва под колёса не свалился. Вернее, свалился бы, если бы сидящий рядом на повозке стражник не ухитрился вовремя подхватить начальника под локоток.
– Руку убрал! – рявкнул на него инспектор, лихорадочно озираясь по сторонам. – Где мы… куда едем?
Вопрос был излишним: потому как повозка уже вовсю громыхала по каменному покрытию, а вокруг на обе стороны простиралось открытое пространство проплешины. Ясно было, что вся кавалькада спешно возвращается в посёлок.
– Почему в посёлок?! Кто приказал?!
– Тр-р-р! – закричал стражник, туго натягивая поводья и лошади (теперь уже инспектор смог рассмотреть, что в повозку запряжены две маленькие лошадки-пони) послушно остановились. – Прикажете вновь поворачивать в сторону резервации, господин старший инспектор?
И вновь инспектору почудилась какая-то скрытая насмешка в голосе подчинённого, хоть фактически придраться было не к чему. Да и не собирался инспектор показываться в резервации с побитой физиономией, этого ещё не хватало!
И тут он вспомнил ещё кое о чём. О том, о чём сразу же должен был вспомнить.
– Где они?! – оборачиваясь к всадникам и взглядом выискивая среди них старшего, выкрикнул инспектор. – Эти уроды, которые меня везли… где они сейчас?
– Так это… – немного запинаясь проговорил старший стражник, подъезжая как можно ближе к повозке и почему-то старательно отводя взгляд, – в резервации они сейчас… где ж им ещё быть…
– Живые?
Ничего на это не отвечая, старший стражник лишь недоуменно переглянулся с товарищами.
– Я спрашиваю… – повысил голос инспектор, – эти твари… они сейчас живые?
– Никак нет! – нехотя проговорил старший стражник. – Они, это… в общем, убитые они. Все трое, потому как…
Не договорив, он замолчал, по-прежнему глядя куда-то в сторону. Инспектор тоже молчал, внимательно глядя на подчинённого и постепенно наливаясь яростью.
– Почему убили?! Кто приказал?!
Ответа, разумеется, не последовало.
– Их на кол нужно было… на кол! – заорал инспектор, соскакивая с повозки и топая в великом гневе ногами. – А снизу огонь… медленный… но не сразу… чтобы как можно дольше… чтобы…
В это время боль в голове полыхнула так, что инспектор, не договорив, застонал и, вновь прислонившись к повозке, обхватил голову руками.
– Чтобы сутки мучились твари… – через силу проговорил он. – Двое… трое суток… а потом только огонь…
– Так, это… – запинаясь, проговорил старший стражник, искоса поглядывая в сторону товарищей, – сбежать ведь могли! Пока мы вас осматривали, они, это… того, значиться… Ну, и осерчали ребята, не без этого… потому как осмелились руку поднять на это… на самое святое, значится…
– Заткнись! – не сдержавшись, вторично заорал инспектор, и старший стражник послушно заткнулся, опасаясь новой вспышки гнева высокого начальства.
Но гнев у высокого начальства уже прошёл. Осталось безразличие, странное какое-то безразличие… и ещё усталость. Огромная усталость, которая прямо-таки давила на плечи. Невольно вспомнились слова дяди о том, кого всё же следует относить к настоящим мутантам… но и это почему-то не вызвало теперь никаких эмоций.
– Ладно, – проговорил инспектор, вновь забираясь в повозку, – в посёлок, так в посёлок! Трогай!
– Но! – крикнул с облегчением стражник, исполняющий роль возницы, и взмахнул кнутом, на котором густо запеклась кровь убитых позднее уродов. – Но, пошли!
Почуяв запах крови, пони завертели головами, оскаливаясь и пытаясь ухватить зубами кнут, сквозь стальные прутья намордников. Впрочем, после того, как кнут дважды смачно приложился к их спинам, смирились и резво рванули вперёд.
До самого посёлка
